Погоня за Киаррой

Киарра

Я вышла из закусочной «У Марлина», медленно добралась до квартиры, которую снимала, и начала собирать вещи. Собирать вещи — слишком громкое слово для того, что я делала. Для упаковки нужны коробки и время.

Но когда ты складываешь всю одежду в спортивную сумку, и на это уходит меньше пятнадцати минут, такое слово может показаться излишним.

Прежде чем покинуть конуру, в которой я жила последний месяц, я проверила, все ли важное при мне. Золотой медальон в форме сердца здесь, на шее. Это, пожалуй, моя самая ценная вещь.

Не по стоимости. Честно говоря, думаю, что он стоит не больше двадцати баксов. Он имеет сентиментальную ценность. Это единственное, что осталось у меня от родителей.

Я ничего не помню о них, потому что меня подбросили на ступеньки пожарной станции в два года, но в кулоне сохранилась маленькая фотография женщины, которая держит на руках крошечную Киарру и смотрит на нее с такой любовью и обожанием, что это почти больно.

Медальон был единственной вещью, которая была у меня с собой, когда меня нашли, и хотя мои родители бросили меня, я должна верить, что это произошло для этого были свои веские причины.

Женщина на фотографии была похожа на меня, и я решила, что это моя мать.

В ее бездонных карих глазах я видела собственные, и хотя я немного изменила цвет волос — покрасила кончики своих темно-каштановых волос в светлый техникой омбре, наши волосы тоже были очень похожими.

Я унаследовала те же полные губы бантиком, но носы отличались. У нее был милый маленький носик-пуговка, о котором мечтают все девочки, а мой был просто... Ну, обычным носом, наверное.

Она выглядела потрясающе, и та любовь, с которой она смотрела на этого крошечного ребенка, заставила меня поверить, что она не отдала меня добровольно.

Поэтому я очень дорожила этим медальоном, потому что он заставлял меня верить, что когда-то у меня были родители или, по крайней мере, мать, которая любила меня.

Я мало что помню о первых годах своего детства, помню только, что надеялась, что она вернется за мной, а когда этого не произошло, я надеялась, что какая-нибудь семья примет меня в свою.

Этого тоже не произошло, но в этом нет ничего удивительного.

Уже ясно, что у меня был вспыльчивый характер, и ни одна семья не рискнула принять этот вызов, поэтому я скиталась из семьи в семью, из постели в постель, пока мне наконец не исполнилось восемнадцать и я не стала предоставлена сама себе.

Медальон был всем, что у меня осталось от родителей, и ничто не могло заставить меня отказаться от него.

Однажды девочка из очередного приюта увидела его и захотела забрать, но я держалась за него даже в скорой, когда меня везли в больницу после жестокого избиения другими девочками.

Когда я думаю об этом случае, мне становится смешно.

Я вернулась из больницы и отрезала длинные светлые волосы той дуры и, может, случайно, а может, и нет, столкнула ее с лестницы.

Она больше никогда не смотрела мне в глаза, я поставила ее на место. Что я могу сказать, я никогда не утверждала, что я абсолютно адекватна.

Проверив, все ли я кинула в сумку, я оставила квартиру незапертой, а ключи — на стойке, чтобы хозяину не пришлось ломиться в эту несчастную дверь, когда в понедельник ему не поступит арендная плата.

Натянув капюшон куртки, я направилась к вокзалу. Куда на этот раз?

Посмотрим, какие поезда отправляются сейчас.

Было чуть больше десяти вечера, когда я добралась до вокзала. Я взглянула на расписание и попыталась определиться, пока стояла в очереди за билетом.

Женщина передо мной произнесла название какого-то города, о котором я никогда не слышала, и решила: почему бы и нет.

Когда подошла моя очередь, я повторила название и вскоре оказалась в поезде, отходящем в десять тридцать.

Судя по расписанию, поездка займет около четырех часов, поэтому я нашла удобное место, бросила сумку на сиденье рядом, чтобы у людей не возникало смехотворных идей присесть и поболтать со мной, и прислонилась головой к окну, погрузилась в легкую дрему.

«Мисс, это последняя остановка, вам пора просыпаться».

Меня разбудил проводник, который легонько сжал мое плечо, чтобы разбудить, и ушел. Я выглянула в окно, но ничего особенного, кроме уличных фонарей, освещающих небольшую платформу, не увидела.

Все остальное утопало в темноте. Вполне логично, ведь было почти три часа ночи.

Я взяла свою сумку и вышла из поезда. Улыбнувшись проводнику, я поблагодарил его и покинула платформу.

Я понятия не имела, где нахожусь, поэтому просто пошла бродить по улицам города. Это место не было похоже на большой город, скорее на дружелюбный маленький городок.

По крайней мере, именно такое ощущение возникло у меня, когда я рассматривала маленькие уютные домики с белыми заборами.

Ветер, видимо, усилился, потому что холодный осенний воздух заставил меня задрожать и укутаться потеплее.

Мне нужно найти место для ночлега, просто спать на скамейке сейчас слишком холодно.

Я продолжала идти по тускло освещенным улицам в поисках подходящего места. Если не мотеля, то хотя бы бара, где можно согреться и, может, даже пропустить стаканчик-другой.

Это была ночь с пятницы на субботу, и я очень надеялась, что молодежи в этом городе наверняка есть куда пойти выпить.

Пока я размышляла об этом, я начала замечать, как меняется пейзаж.

Вместо маленьких уютных семейных домиков, здесь был и здания немного больше, многоквартирного типа, и вскоре я уже шла по улице с магазинами одежды, обувными магазинами, и вот то, что я искала.

Бар.

Судя по всему, единственный в округе. Большая неоновая красная вывеска сообщала: «У Сэма», а из открытой входной двери доносилась музыка.

Я вздохнула, чувствуя облегчение от того, что нашла кусочек тепла в этом кромешном холоде, и направилась к бару.